В Белоруссии (лето 1983 г.)
В Белоруссии (лето 1983 г.) |
В Ленинграде Игорь познакомился с Людмилой Сенчиной, пригласившей его к себе в коллектив музыкальным руководителем. Игорь полностью переделал весь её репертуар, переработал исполняемые песни, меняя аранжировку. Концерты афишировались так: «Людмила Сенчина и группа Игоря Талькова». Однако свои песни Игорь по-прежнему не мог исполнять, они лежали мёртвым грузом, томили его.
Параллельно с Сенчиной Игорь работал у Стаса Намина аранжировщиком. Опять он — «тёмная лошадка», его никто не знает, а ведь у него к тому времени было множество своих песен, где он — автор и стихов, и музыки, и аранжировщик он же. Песни как будто в тюрьме сидели, выхода не было. Ведь Игорь был уже достаточно взрослым человеком, исполнителем с большим опытом, а проявить себя не мог.
Недолгое время Игорю довелось поработать в Музыкальном театре Маргариты Тереховой; но и там он не смог себя найти, ушёл и оттуда.
В Москве Владимир Дубовицкий пригласил Игоря в группу «Электроклуб». Художественным руководителем группы был Давид Тухманов, а это уже достаточно серьёзно. Тухманов — известный композитор, заслуженный деятель искусств. Игорь работал у него одновременно вокалистом и аранжировщиком, выступал как один, так и в дуэте с Ириной Аллегровой; однако, как и прежде, приходилось петь не свои песни и делать аранжировки опять же к песням чужим, то есть ничего не изменилось: Игорь — «тёмная лошадка».
Работая в «Электроклубе», Игорь с Ириной Аллегровой принял участие в конкурсе «Золотой камертон», проходившем в Концертном зале «Олимпийский». Наконец-то к нему пришёл успех. Дуэт завоевал «Серебряный камертон», и они получили звание лауреатов. По тем временам это что-нибудь да значило.
Тухманов был очень плодовитым композитором, почти каждый день писал по песне. И вот однажды он принёс «Чистые пруды». Песня в сыром виде никому не понравилась, один Игорь почувствовал её хорошую перспективу и сказал, что попытается сделать аранжировку. Работая над «Чистыми прудами», он внёс много своего, в частности, проигрыш аккордеона, который составил стержень песни (именно поэтому она и запала в душу слушателям). Вообще аранжировка может очень сильно изменить песню, иногда до такой степени, что узнать её первоначальный вариант может только специалист, который слышит основу.
 На конкурсе «Песня 87», «Чистые пруды» |
На концертах «Чистые пруды» в исполнении Талькова всегда сопровождались овациями. Игорь не мог предположить, что с этой песней может такое случиться. Вообще он всегда очень скромно относился к своей работе. Тухманов решил сделать из песни шлягер. Как это обычно делается? Путь только один — показать песню по телевидению. Именно телевидение даёт мощную рекламу, знакомит с песней миллионы зрителей, является законодателем мод и формирует мировоззрение зрителей. Песню представили на конкурсе «Песня-87» в Останкино, и она стала лауреатом. Все знают, что на этих конкурсах собираются ведущие композиторы, поэты, представители культуры. Эффект от исполнения песни был потрясающий. К Игорю бросились с поздравлениями все, кто мог. В нём увидели истинно лирического певца: уже давно никто не пел с такой душой, с таким нервом. Вот тут-то с Игорем промахнулись. Из него хотели сделать лирического певца, именно для этого и показали миллионам зрителей, которые, кстати, очень полюбили его. Пошли повальные письма на телевидение в музыкальные редакции с просьбой включить в программы «Чистые пруды». Однако никто не мог предположить, что у Игоря уже накоплен багаж своих песен совсем другого содержания. «Чистые пруды» послужили как бы трамплином для его взлета. Он очень корректно отказался от всех предложений, сказав, что у него достаточно своих песен, ещё не известных зрителям, поэтому он будет работать над своей программой. Состоялся серьёзный, но довольно доброжелательный разговор с Тухмановым, и Игорь распрощался с «Электроклубом».
Началась самостоятельная работа. К тому времени появились кооперативы, которые стали организовывать концерты. Платили они от 20 до 50 рублей за вечер. Это считалось очень неплохо. Игорь начал выступать самостоятельно, сделал инструментальные фонограммы, иногда выступал под гитару, но пел всегда «вживую».
Постепенно начался процесс формирования группы. Ещё во время работы в театре Тереховой Игорь познакомился со спившимся до основания рабочим, бывшим артистом, который к тому времени косил траву в Коломенском. И вот однажды этот «рабочий», случайно присутствуя на репетиции, попробовал сыграть партию саксофона и сделал это так виртуозно, что Игорь не смог остаться равнодушным к этому человеку. Он увидел в этом пьянчуге Божье зерно и решил попытаться выдернуть его из пьянства и деградации. Игорь пригласил его к себе в группу, и мы начали работать втроём. Через некоторое время к нам пришла костюмерша Марина Ежова (потом она сменила фамилию на Беркову). Пришёл Юра Кузьменков из Смоленска. Он закончил музыкальное училище по классу трубы, но Игорь решил использовать его как пианиста, потому что он какое-то время работал клавишником. Начали с составления новой программы. Игорь менял песни, режиссуру, постоянно искал, дерзал. Затем в коллективе появился барабанщик, тоже из Смоленска, и бас-гитарист. Первым вопросом Игоря к вновь пришедшим музыкантам был:
— Вы ноты знаете, ребята?
— Да, да, конечно.
Однажды на гастролях Игорь решил срочно отрепетировать новую песню. Прибежал ко мне в номер вечером:
— У меня нет нотной бумаги, что делать?
— Ничего, сейчас нарисую и всё.
Я вырвал из блокнота листы, взял карандаш, разлиновал нотные строчки:
— Хватит ли?
— Нужно по два листа на каждого музыканта.
Игорь работал всю ночь и, ни минуты не поспав, назначил репетицию на десять часов утра. Расставив перед музыкантами ноты, он начал считать и... кто в лес, кто по дрова. Юра Кузьменков на слух что-то шмякнул и то только потому, что раньше играл нечто похожее на репетициях у Игоря дома. А в то время весь творческий процесс происходил у Игоря на квартире, которая использовалась как база, — другого помещения не было. Не было даже пианино, в качестве исходного инструмента использовалась гитара. Игорь смастерил две колонки, взял в аренду какой-то синтезатор, так и работали в крошечной квартирке «на радость» всем соседям.
Игорь рассердился:
— Не понимаю, в чём дело. Я же совершенно чётко сказал, с какого места надо играть. Неужели непонятно?
Он подошёл к каждому музыканту и отметил нужное место в нотах:
— Вот с этого места надо играть. Дает счёт и... опять никто не играет.
— Я не понял, вы что, нот не знаете?
Игорь вспылил, вся его ночная работа пошла насмарку. Он-то думал, что у него за спиной стоит инструментальный ансамбль профессионалов, а на деле...
— Все уволены. Я вас спрашивал, когда брал на работу, знаете ли вы ноты. Все утвердительно кивали головами. Слава Богу, что это выяснилось здесь, на репетиции, а если бы я приехал с вами на студию, и вы бы там продемонстрировали свои «знания», меня бы просто сочли за идиота. Дорабатывайте гастроли и можете расходиться по домам.
Ещё при жизни Игоря существовали легенды, а может быть, и намеренно распускались слухи о том, что у Талькова скверный, неуживчивый характер, что он злой и вообще с ним невозможно работать. Иногда его спрашивали напрямую:
— Почему вы на сцене такой злой?
— Не могу же я без боли петь о поруганной России, об издевательстве над народом. Эти песни причиняют мне страдание, которое некоторыми зрителями, может быть, и воспринимается как злость. Если люди этого сами не чувствуют, то я не знаю, как им объяснить.
От себя могу добавить, что обвинения Игоря в злости в обычном понимании этого слова абсолютно не соответствуют истине.
Бывают люди, которые на первый взгляд кажутся добрыми, приветливыми, улыбчивыми, но это всего лишь маска, под которой скрывается запас невыраженной злобы. Эти люди вредны человеческому обществу, они несут идею мщения, злорадства, цинизма. А Игорь был искренним человеком, ему с трудом удавалось скрыть свои чувства, и порой он срывался. Конечно, вспылив, Игорь мог наговорить много обидных слов, но тут же и раскаивался, просил прощения, — всё это происходило молниеносно. У нас с ним скандалы возникали, как взрыв, в этот момент мы такого могли наговорить друг другу, что потом страшно становилось, и страдал я уже не от того, что Игорь меня обидел, а от того, что, как мне казалось, я обидел его куда сильнее, чем он меня. То же самое чувствовал и Игорь. Он тут же звонил мне и говорил:
— Ну ладно. Ну что там. Оба дураки. Давай встретимся.
В общении с людьми Игорь был очень добрым человеком. Самым большим удовольствием в жизни для него было обрадовать людей, помочь им. Он всегда с радостью был готов отдать последний рубль и последнюю рубашку (в полном смысле слова) с единственной целью — выручить человека в трудной ситуации, успокоить его. Расплачиваясь со своими музыкантами после концерта, он страшно боялся обидеть их, расстроить: ведь они рассчитывали на обещанную сумму денег, а о себе можно подумать потом, это не главное. Игорь был очень внимателен к людям. Каждого человека готов был выслушать, особенно простых людей. Меня всегда поражало, как только у него хватало терпения вникать в их длинные сбивчивые рассказы. Он никогда и никому ни в чём не отказывал, кто бы к нему ни обращался: начинающий ли артист, или просто человек, оказавшийся в беде. Если он видел в исполнителе хотя бы маленькую искорку таланта, старался поддержать его, выпускал на сцену на своих концертах. Помню, однажды перед концертом к нему подошли две девочки-школьницы и попросили разрешения танцевать в спектакле «Суд». Игорь заставил их немного подвигаться под музыку и разрешил — танцуйте. Такое мог сделать только он. Но надо было видеть, с каким упоением танцевали эти девочки весь вечер, всю душу вкладывая в свой танец, зрители смотрели на них с удовольствием; я уверен, что такого эффекта не смогли бы добиться никакие профессионалы.
 В Омске (1988) |
Конечно, Игорь был неординарным, сложным, противоречивым человеком, человеком настроения. Но ни для кого не секрет, что именно таким характером обладают, как правило, все талантливые творческие люди. Работать с ним было непросто. Допустим, сегодня Игорь высказывает определённую точку зрения, ты делаешь выводы и приступаешь к работе, и вдруг на следующий день он утверждает по тому же поводу нечто, диаметрально противоположное. Действует это, как ушат холодной воды. А всё дело в том, что для Игоря не существовало пустяковых проблем, ко всем задачам он относился одинаково серьёзно и вдумчиво, не принимал поверхностных решений, поэтому любая мысль должна была пройти цикл внутренней обработки, ситуация обдумывалась со всех сторон, взвешивалась, и в конце концов принималось окончательное твёрдое решение.
Просто не надо было дёргать его до поры до времени, чтобы он не выдавал промежуточных соображений.
Со временем в коллектив пришли профессиональные ребята: гитарист из «Любэ» — очень хороший, скромный парень. А вот саксофониста, которого Игорь, можно сказать, вернул к жизни, вытащив из пьянства, пришлось уволить: тот начал распространять сплетни, а Игорь этого терпеть не мог. Он всегда говорил:
— Если кого-нибудь что-то не устраивает, лучше говорите мне об этом в глаза, чтобы не было закулисной возни, про которую я всё равно узнаю.
Игорь мечтал создать «чистый» коллектив, а я всегда видел тщетность его надежд.
— Игорь, у тебя никогда не будет «чистого» коллектива. Ты ведь всегда кого-то отличаешь своим вниманием. Этот человек, как правило, начинает строить из себя фаворита, у других при этом возникает зависть, что и приводит в конце концов к расколу коллектива. Так происходит, к сожалению, не только в музыкальных коллективах — это вообще болезнь любого человеческого общества.
Игорь со мной не соглашался:
— Я добьюсь, у меня будет коллектив, состоящий из единомышленников.
— А вот этого вообще никогда не будет, потому что та тема, которую ты проповедуешь на концертах, их не волнует, их интересуют только деньги и слава.
К сожалению, Игорь никак не мог этого понять и принимал в коллектив людей, невзирая на их взгляды. Я уже не говорю о директорах, которые постоянно обирали Игоря. Ведь он был весь в заботах, в делах и просто не в силах был замечать то, что творится вокруг него. Обо всех людях он изначально думал очень хорошо, идеализировал каждого своего нового знакомого, приходил от него в восторг, вообще готов был весь мир полюбить. У Игоря никогда не было настоящих друзей, а ведь он так катастрофически в них нуждался. Он взвалил на себя колоссальный труд, невероятную ответственность, по существу, он хотел открыть людям глаза на то, что происходит в стране. «Наш народ, забитый и затюканный, необходимо будить, будить во что бы то ни стало»,— говорил он. У него был редчайший дар сопереживания. Судьба России его потрясла. Постигнув правду о причинах и истоках её трагедии, он просто «не мог молчать», надеясь улучшить мир. Посмотрите в его глаза, когда он поёт «Россию», и вы согласитесь со мной. В своей миссии Игорь был страшно одинок, поэтому каждого нового знакомого рад был назвать другом. Однако со временем понимал, что опять ошибся в человеке, ведь нельзя забывать, что Игорь искал друзей в мире эстрады, а его окружали люди, которых волновали совсем другие проблемы (что им было до его исканий и открытий), поэтому изначально он был обречён на одиночество.
Развал коллектива, увольнение людей — очень болезненный процесс. Прежде всего, это колоссальная потеря времени и сил; необходимо набирать новых людей, репетировать с ними, воспитывать. Всё это прекрасно понимал Игорь, поэтому предпочитал не замечать недостатки своих коллег. Он считал, что в каждом человеке есть что-то хорошее, надо только отнестись к нему по-доброму, и всё хорошее в конце концов проявится и заиграет яркими красками. Он долго терпел, надеясь, что у человека проснется совесть, а люди, как правило, наглели всё больше и больше, начинали халтурить, и в конце концов терпение Игоря всё-таки кончалось, наступал взрыв. Приходилось расставаться с человеком, что приводило к потере времени. А Игорь всегда страшно спешил.
— Куда ты так спешишь, Игорь?
— Я могу не успеть.
Он чувствовал перспективу своей близкой гибели и старался успеть как можно полнее высказаться. К тому же он хотел, чтобы его песни прозвучали вовремя, были бы актуальны и тем самым сильнее воздействовали на людей.
