«К чему писать о Талькове? — сказал как-то автору один из деятелей масскультуры, — творчество его никого не «пробирает», он посредственен и как поэт не достиг никаких высот. И вообще, самое большее, что он сделал — это песня «Чистые пруды», которая, кстати, и не его вовсе, а Давида Тухманова. И делать из него Пушкина или Лермонтова наших дней — безумие».
Либерал, столь характерно напоминающий разом и троцкиста-зиновьевца, и собирательного заказного правозащитника, произнес стальным голосом Вышинского:
В его песне «Россия» прозвучал чудовищный этнический выпад, закамуфлированный под якобы безобидный образ «иуд», которые «хлынули» в страну во время Великой Октябрьской 1917 года, покончившей с оголтелым черносотенным антисемитизмом темных русских обывателей.
«Патриот» из ультра-национал-языческого движения с девизом «преодоление христианства» и эмблемой солнцеворота-свастики громогласно сказал о поэте: «Наш Тальков!» — и даже раскрыл (как бы ему навстречу) свои конъюнктурные политические объятия.
Молодой представитель «сексменьшинств» с серьгами в носу, презрительно заявил о «пресности» Талькова, жеманно добавив, что предпочитает «тащиться» от крутого рока и быть «пофигистом».
А строгий православный христианин отметил интерес поэта к российской тематике, страданиям и боли русского народа, но выразил сожаление по поводу использования певцом рок-музыки, а также нагромождения блестящего металла на его одежде и большого распятия на груди, «нарочито» демонстрировавшегося перед публикой.
В фильме режиссера Т.Пименовой об Игоре Талькове «Строгий портрет» на фоне звучащей песни:
А когда затихают бои | Облегченно вздыхают враги, |
— снят сын певца, мальчик лет десяти. Снят уже после смерти отца. Он затаенно и сосредоточенно вслушивается в слова песни. Отец для него остался навсегда молодым. Его могила — за колумбарием на Ваганьковском кладбище. Туда часто приходят люди, в том числе и молодежь. Хочется верить, что уже взрослый сын Игоря Талькова возьмет в наследство от своего отца самые лучшие его качества: личную честность и неприятие лжи.
Тальков для многих наших молодых современников стал таким же социально значимым лидером, каким в свое время для многих советских людей был Высоцкий. Не желая особо сравнивать таланты этих поэтов, хочется, однако, подчеркнуть, что Игорь Тальков адресовался к иной аудитории, преимущественно к молодежи — и в качественно иное время.
Да, нового гражданского поэта, пришедшего на смену прежнему, волновали те же вечные темы добра и зла, любви и ненависти, но появилось и нечто принципиально новое — политическая острота и конкретность, а также ярко выраженная патриотическая любовь к православной, дореволюционной России и активное желание бороться за ее грядущее возрождение («Привал», «Россия»).
Общественные интересы Талькова и его чувство социальной боли сформировались достаточно рано. Немалую роль в этом сыграла и история его семьи. Отец поэта, потомок русского офицера, был репрессирован и провел двенадцать лет в сталинских лагерях. Мать*, из осевших издавна на Кавказе немцев, в восемнадцать лет добровольно поехала за своим сосланным отцом в Сибирь, а затем и сама получила по сфабрикованному обвинению десятилетний срок. Она отбыла его в лагере под Кемеровом, где и встретила своего будущего мужа. Там же, в лагере, родился их старший сын — Владимир, а вскоре после освобождения и переезда под Тулу появился младший — Игорь.
* Ольга Юльевна Талькова не так давно скончалась от тяжелой и продолжительной болезни. Царство ей Небесное!
Детство его прошло в бедности, и первые впечатления от жизни будущий поэт получил, живя в бараке — этом уродливом органическом порождении советской системы и ее зеркальном сколке. Социальная направленность творчества поэта появилась как следствие той трагедии и той боли, которую принесло россиянам бесчеловечное иго социализма.
Распад СССР и начавшийся «перестроечный» процесс, несмотря на всю сопровождавшую их заказную эйфорию, не принесли россиянам никакого существенного облегчения, но, напротив, показали, что русский человек — со всей своей славной дореволюционной историей и великим вкладом в формирование христианской цивилизации, с драматическим советским прошлым и трагическим настоящим (разрывающим его между Христом, сатанизмом и мамоной) — стал сегодня практически лишним в стратегии «американо-европейского мирового сообщества».
Это остро почувствовал и Тальков.
В русских людях, — и молодой поэт это уже вполне понимал, — меркантильный и поклоняющийся золотому тельцу Запад, как и раньше, видел отнюдь не великий и многострадальный народ, а некую неполноценную серую массу, которая до сих пор — в силу «прирожденной ей агрессивности» — еще занимает значительную часть суши и мешает Западу своими хоть и разваливаемыми, но все же пока еще все равно внушительными вооруженными силами беспрепятственно и в полном объеме эксплуатировать природные ресурсы страны, ее территорию, сформированную трудами и кровью наших предков, ее леса и недра, ее топливо и энергетику, ее золото и алмазы, чернозем и пушнину.
Тальков интуитивно начал осознавать содержание общих тенденций «перестройки» гораздо раньше, чем многие из его соотечественников, и всю основную силу своего гражданского творчества направил на упреждение подобного развития событий.
Человек с талантом от Бога, имевший дар любви и сострадания к ближним, чувство красоты и гармонии, способность входить в чужое горе и делать его своим — он встал на бескомпромиссный путь отказа от того постыдного принципа жизни, при котором целый народ, под давлением очередных политиков, уже в который раз проявляет готовность покорно ощущать себя забитым и совершенно бесправным. И, привычно превращаясь в коллективного раба новой рыночной системы, по-прежнему работает на баснословно разбогатевших «новых русских» — временщиков-компрадоров, рожая им в угоду очередное поколение подневольных: сыновей — для пополнения дешевой рабочей силы на потогонном капиталистическом рынке труда, а дочерей — для удовлетворения алчных аппетитов темных дельцов от порноиндустрии.
Тальков не желал плыть в мутном «перестроечном» потоке, смывавшем Отчизну и калечившем психику и нравы подрастающего поколения (среди которого распространилась идеология грубых чувственных наслаждений, свободы секса, ранний алкоголизм и наркомания).
Служба в армии позволила Талькову увидеть уродовавшие ребят неуставные отношения и уголовную армейскую дедовщину; долгие и мучительные размышления над жизнью привели поэта с его живой совестью и идеями освобождения от «совковой» системы с ее лагерями, кровью и грязью в молодежную среду, которая во все времена отличалась энергией, легкостью на подъем и политическим радикализмом.
Трудно стать настоящим поэтом. Мучительно больно вырасти человеком в стране, над обманутым народом которой осуществлялся самый жестокий в истории эксперимент по уничтожению в нем богозданной личности, уникальной и неповторимой — через формирование стадного коллектива покорных вассалов, призванных вести жизнь строителей пирамид древности. Ведь если отбросить все остальные проблемы коммунистического строительства в сторону, то один лишь только процесс нивелировки — обезлички — человека, его личности (которая для Бога дороже всего остального творения) наносил подопытному народу — рабочим и ученым, колхозникам и студентам, старикам и детям, мужьям и женам — величайшую генетическую травму.
Год за годом в учебниках истории и в быту, в средствах информации и на работе человека последовательно учили ненавидеть Бога и отрицать Его, не признавать православное прошлое родной страны, смеяться над ее героями, над Церковью и Ее святыми, над человеколюбивой идеологией христианской монархии, над телесной чистотой и целомудрием, учили фискальству и классовой ненависти. В этой обстановке как трудно было не сломаться, не отчаяться, не сгореть в ненависти, не затаиться в постыдном страхе, но напротив, найти силы, укрепиться духом, проникнуться любовью и состраданием к потерянной былой России — и пойти к представителям молодого поколения, чтобы, по мере своих сил и разумения, помочь им правильно разобраться в происходящем и начать формирование своей социально активной личности! Все это стремился сделать в своей непродолжительной жизни наш современник, поэт и певец Игорь Тальков.
На поэта, как и на всех нас, жестко давила наследственная психология советского человека, вошедшего в заключительное десятилетие XX века — с кошмарным атеистическим грузом прошлого (нынешнее агрессивно-циничное неверие), страхом перед любого рода ответственной и позитивной социальной деятельностью, с патологической лживостью и изворотливостью в бытовой борьбе за место под солнцем (у коммунальной плиты или в бесконечной очереди на отдельную квартиру в 17 кв.м.), с парализованной волей, потрясающим взаимным недоверием, рабской насмешливостью над ближним, равнодушным отношением к попавшему в беду (так тебе и надо, не лезь!), житейским релятивизмом и расхожим принципом — «мой метраж — с краю».
Однако поэт, в отличие от многих, очень многих из нас, мужественно прошел (чего ему это стоило в конечном итоге — мы знаем) через «совковские» искушения: «а что мы можем?», «да уж лучше плыть по течению», «помалкивай и никуда не суйся!», «а мы — люди маленькие!» Прошел — и не погряз в общей атмосфере безответственности, бездеятельности, взаимного осуждения и повального пьянства. Напротив, голос поэта как воплощение чаяний молодого обманутого поколения и его живой совести — пусть еще и неоформленный в концепцию, пусть пока наивный и неискусный, еще не могущий со всей адекватностью реагировать на истину — в России услышали и признали.
Может быть, Тальков поначалу шел к сцене, чтобы иметь возможность, прежде всего, просто заниматься любимым делом — песней, и не думал о социальных последствиях своего профессионального выбора. Но, как это часто происходит в жизни отмеченных Богом людей, избранное в соответствии с душевным призванием дело оказалось общественно значимым. И чем дальше — тем больше должен был он чувствовать тяжкий груз ответственности за каждое сказанное им слово.
Рассуждая о Талькове как о человеке творческом, хочется задать вопрос: по каким же критериям можно определить настоящего поэта? По количеству срифмованных строк? По искрометности и яркости удачно найденных форм и составленных фраз? Однако можно написать тома безукоризненных по форме и содержанию стихов, где внешне есть все — и талант, и выразительность, и оригинальные рифмы, и незаурядный интеллект, — и тем не менее эти стихи никогда не взволнуют людей, не потревожат их жизнь и не призовут к гражданскому подвигу, если нет в них ни любви к соотечественнику, ни к Родине, а лишь антипатия, амбиции и вселенская пошлость:
То вид Отечества, гравюра. Кружатся пары на балу, |
В этих стихах покойный лауреат Нобелевской премии Иосиф Бродский искренне и не без таланта (в данном случае упадочного и безблагодатного) отобразил свое личное восприятие образа нелюбимой им России. Но никого (кроме либералов-западников) его откровение не обрадует и уж тем более не восхитит.
Но вот приходит другой поэт и говорит:
| Когда-нибудь, когда устанет зло Насиловать тебя едва живую, И на твое иссохшее чело, Господь слезу уронит дождевую. | Ты выпрямишь, свой перебитый стан, Как прежде ощутишь себя мессией И расцветешь на зависть всем врагам. Несчастная, великая Россия! |
Вот это — любовь с большой буквы и настоящее, неподдельное сострадание погибающей родной стране, которая ныне «идет с молотка за пятак» («Родина моя») на международных торгах.
Когда зло наступает и обнажает свой звериный оскал, когда торжествует наглая ложь и дезинформация, когда богатый богатеет, вор безнаказанно ворует, а честный, но духовно обманутый человек, стремящийся к порядку и ожидающий ответственных гражданских и духовных лидеров, ощущает себя совершенно ненужным, потерянным и беззащитным в обществе, на которое работал всю жизнь; когда «герои — ветераны войны живут хуже рабов» («Покажите мне такую страну») и просят, с орденами и планками, милостыню в метро или вынужденно торгуют водкой и сигаретами в городе-герое Москве; когда повсюду происходит целенаправленный и безудержный гражданский разврат, утверждаются дикие нравы и торжествует одетая в «бутиках» и разъезжающая на джипах блатная и мордатая «торгово-финансовая элита» — тогда простому человеку исключительно трудно — в том числе и по причине привычного социального страха — не подчиниться властному беззаконию и возвысить голос деятельного протеста.
Мы часто предпочитаем мудро отсидеться, переждать, повременить.
Так многие сидят в веках Они сочувствуют слегка |
— писал когда-то Владимир Высоцкий, зрелое творчество которого Игорь Тальков весьма ценил. При этом мы напрочь забываем — или просто не хотим, по малодушию, признать — что только исповедничество и активная, угодная Богу жизнь по Его заповедям, включающая борьбу с жестокостью и ложью, наполняет дни человека великим настоящим смыслом и выводит его из жалкого прозябания.
Самоотверженный герой подчас живет лишь короткий отрезок времени, сгорая в жертвенном служении ближним, но этот недолгий срок ему дается пережить во всей полноте и насыщенности, чтобы, наконец, отойти к Богу, выполнив свою миссию на Земле, с дерзновением на оправдание перед Всевышним, прощение и единение в Ним в благословенной вечности.
Трудно и страшно занять на виду у всех мужественную социальную позицию: люди хотят жить и хотят избегать проблем (зачастую какой угодно ценой), чтобы только их не трогали, так как подспудно осознают, что подлинный подвиг неизменно предполагает самоотверженность и горение, когда уютный и земной рай в шалаше придется однажды оставить раз и навсегда, и что почти каждый гражданский герой, как правило, живет год — за пять, если не за десять, ибо принимает на себя воистину тяжкое бремя чувство социальной боли и огромный груз ответственности.
А дьявол, видя смелость такого человека и его влияние на других людей, стремится, в свою очередь, через своих адептов и злые обстоятельства сократить и свести на нет жизненный путь героя.
И вот среди нас, на виду у всех, появился, наконец, такой яркий и бесстрашный человек — Игорь Владимирович Тальков, который снял табу с целого ряда социально-политических тем и начал борьбу оружием слова с живыми носителями богоборческого прошлого, кланом преступников от бывшей партийно-комсомольской номенклатуры и циничными дельцами шоу-бизнеса, соединившимися с властью.
Что же помешало ему жить, как все, устраивать свои суетные земные дела — открыть, например, бизнес и связаться с крупной коммерцией, проторить дорогу к банкомату и войти в категорию каких-нибудь очередных двадцати пяти «лучших» мужчин России? Что заставило его рисковать собой вплоть до смерти?
Оказывается, в жизни настоящего человека приходит день и час, (помните? — «...Наступает момент, // Когда каждый из нас // У последней черты // Вспоминает о Боге... /«Бывший подъесаул»/), — когда он чувствует, что больше уже не принадлежит самому себе. Прежняя жизнь и все ее мелочные интересы с кругом непрочных житейских связей меняются на стремление принести максимальную пользу ближним, угодить через это Богу и не напрасно прожить отведенные тебе земные дни.
И пусть вокруг про тебя будут говорить все что угодно: что ты «темный совок» или «черносотенец», что ты — «конъюнктурщик» и «мракобес», что ты ищешь дешевой славы и власти над умами нестойких граждан, что, наконец, ты просто сумасшедший идеалист, лезущий на рожон и создающий себе проблемы вместо того, чтобы нормально жить, хорошо зарабатывать и приятно развлекаться (и конечно же, подчиняться при этом сильным мира сего, которые быстро укажут тебе, как именно надо жить, а как — не надо).
Скажут и то — непременно скажут! — что незачем и не за что любить Россию и защищать честь и достоинство ее народа, зашедшего в исторический и духовный тупик.
Зрелый поэт Тальков принадлежал к тем людям, по поводу которых прикровенно сказано в Священном Писании Нового Завета: «Когда умножается грех, преизобилует благодать». Понимать эти слова в российском контексте нужно следующим образом: когда думаешь, что все уже потеряно и что твою страну, твой народ и тебя вместе с ним обложил со всех сторон безжалостный и жестокий враг, который попирает национальные святыни, насилует наших женщин, убивает стариков и детей; когда кажется, что нет уже совсем никакого выхода — неожиданно появляются долгожданные гражданские и духовные вожди — иногда в одном лице, а иногда и несколько сразу.
Их слово и дело (пусть поначалу неопытное и несовершенное) стремительно начинает выражать все наболевшее в народе; голос забитой народной совести через таких людей неудержимо вырывается наружу, вдохновляет соотечественников на подвиг, и они вновь поднимаются с колен — и со временем возвращаются на свой исторический, Богом определенный им путь. В истории русского народа таких примеров предостаточно.
У Игоря Талькова был явный дар живого слова и положительного влияния на многочисленную молодежь. Ему верили (а сейчас ведь так мало кто кому доверяет), ибо его поэзия (особенно поздняя) обладала живой силой правды. Всей кожей можно было почувствовать: вот перед тобой человек, который стремится на деле жить не по лжи и постоянно рискует собой. Воскресите в своей памяти песню «Господин президент», исполнявшуюся Тальковым в 1991 году. Какая эта была реальная опасность — задеть в ней конкретных живых и могущественных политиков, находившихся у власти! К этой песне мы еще вернемся. Но особенно любили Талькова за то, что он страдал чужой болью и делал ее своей. «Россия — боль моей души», — по праву говорил он. А значит, эта боль распространялась и на ее народ.
Так что для творчества, очевидно, главным является не изящная игра рифм и не отточенная до сусального блеска пустопорожняя мысль, а заложенная в нем неподкупная душа автора, открытая мучению и боли ближних.
Творчество состоялось, если оно стало поддержкой слабого, подкреплением упавшего духом, живительной силой для уставшего, опорой растерянному и посильным утешением скорбящему — на тесном, но благодатном пути освобождения от рабства греху в любом его виде.
Многие «культурные» и номинально русские люди — настроенные совершенно некритически к внедряемой на нашу русскую, когда-то православную почву антихристианской и масонированной субкультуре Запада, ничего не знающие и знать не хотящие о настоящей, христианской истории своего Отечества, — откровенно не любят Талькова за его русский патриотизм (исторически основывающийся исключительно на христианстве).
Вот если бы поэт восторженно писал о трансвеститах, носил по кольцу в носу и в ушах, сделал себе похабную сатанинскую татуировку по всему телу, вел развратнейшую личную жизнь, пил, кололся, хрипел в микрофон «блатату», «зажигая» молодежь, и богохульствовал, лояльно превознося при этом на все лады политический релятивизм и религиозный синкретизм утверждающегося повсюду нового богоборческого мирового порядка — он в момент потеснил бы всех нынешних «звезд»-однодневок и его имя склоняли бы самые фешенебельные журналы, издающиеся на дорогостоящей глянцевой бумаге, и прочие СМИ.
Но ничего подобного не произошло — и потому в среде «просвещенных демократов» от космополитической интеллигенции говорить о Талькове стало моветоном. Так в аристократическом российском обществе, в большинстве своем отошедшем от Бога в преддверии революции 1917 года, считалось некультурным говорить о «косных, злобных и ничего не смыслящих в прогрессе обывателях-монархистах, нечесанных попах и черносотенцах».
Да, скажут светские культурологи, певец красив, импозантен, талантлив. Но, простите, что он пел и, главное, для кого? Патриотическую ахинею и вздор для примитивных простых людей, для так называемого народа, который на Руси всегда был туп, подл и реакционен! Он обращался к нищей и серой толпе молодежи! Так что подоплека оценки со стороны деятеля культуры, процитированная в самом начале статьи — отнюдь не искусствоведческая, а откровенно политическая и насквозь тенденциозная.
Ну что же, а как быть с суждениями персонажей из начала этой главы? В реплике первого из них — элементарный человеческий холод и нежелание понять боль поэта. В ответе женоподобного юноши с кольцом в носу, предпочитающего патриотизму «пресного» Талькова аполитический «пофигизм» мы видим менталитет несчастной жертвы идеологии космополитизма с его жесткой установкой на легализацию духовного разброда, произвола в личной жизни и сексуальные извращения. Его, не понимающего всей бедственности своего страшного греховного состояния, лишает элементарного духовного зрения еще и узкий эгоизм вместе с циничной гордыней, «разогретые» до предела на постоянных дискотечных и иных «тусовках».
Человек с голосом Вышинского — собирательный образ нынешнего международного идеолога. Такие люди, как Игорь Тальков, с их традиционной психологией и глубинными симпатиями к христианству, для него приемлемы только мертвыми. Через власть мамоны и НАТО-вского оружия он будет изо всех сил стремиться — в интересах избранного «золотого миллиарда» — к расчленению России («разделяй и властвуй»), чтобы с выгодой сбывать ее национальные богатства, стравливать между собой некогда братские народы и наводнять страну порнографией для растления подростков.
Остановить его разрушительную деятельность сможет лишь чудо Божие — при условии нашего общенародного покаяния в молчаливом соучастии в неуврачеванном и во многом еще продолжающемся преступлении века, начавшемся с осуществления богоборческого эксперимента (стоившего нам жизни императорской семьи, геноцида христиан и миллионов убиенных в ГУЛАГе) и пришедшем к ужасающему распаду страны с реставрацией на ее обломках дореволюционного дикого капитализма, который, наряду с большевизмом, и убил в начале XX века православную монархию в России.
Ультра-патриот языческой ориентации, признаваясь в любви к Талькову, явно искаженно понимал патриотизм поэта, имевший в своей основе христианское, а отнюдь не языческое начало. «Мой идеал — Иисус Христос» (книга И.Талькова «Монолог», с.19), — говорил со всей ясностью поэт. Поэтому ни даждь-боги, ни стрибоги, ни мокоши, ни тем более языческая (в том числе, конечно, и древнеславянская) падшая мораль, оправдывавшая убийства, черную магию и половые извращения вкупе с многоженством — не имеют с Тальковым ничего общего. А вот религиозные пристрастия патриотов-язычников к разного рода культам славяно-арийского седого прошлого заставляют с основательностью предполагать, что в языческом пантеоне минувших веков их привлекает именно аморализм, ритуальные оргии, то же многоженство и чувственная вседозволенность.
Чтобы понять всю сложность проблематики, связанной с феноменом поэта и певца Талькова, необходимо коснуться особенностей той современной молодежной среды, в которой он находился и для которой работал.
Молодежь — самая мощная и одновременно наиболее уязвимая составляющая любого общества. Именно поэтому все политики мира издавна стремятся подвергнуть ее сознание соответствующему изменению и обработке. В нормальных христианских государствах исторического прошлого молодежь воспитывалась в духе строгой религиозности, высокого патриотизма, самоотверженности и в телесной чистоте. Это обеспечивало обществу здоровую преемственность в добрых нравственных традициях, передававшихся от поколения к поколению, и гарантировало духовную, а в силу этого и экономическую выживаемость народа, его мирное, сильное и независимое бытие.
В наш век борьбы с христианством молодежь государств, где к власти пришли победившие космополитические и масонированные структуры, подвергается колоссальной и непрекращающейся психической обработке со стороны последних с целью выхолащивания из ее сознания какой бы то ни было духовной связи со Христом. Подготовка США, Европы, а теперь уже и отдельных стран бывшего СССР к созданию условий для формирования универсальной синкретической квазирелигиозной идеологии с сакрализацией греха для нужд «всемирного плебса» делает необходимым для грядущего единого правительства полностью дехристианизировать массы молодых людей, направить их энергию и неудовлетворенность в безопасные для американо-евро-азиатских властей русло.
Штаты обученных идеологов увлекают неискушенную молодежь во мрак тех или иных политических утопий, запутывают в лабиринтах ложных социальных доктрин и псевдодуховных иллюзий, что, в свою очередь постепенно порождает среди юношества гражданскую апатию, безразличие к общественным проблемам, и внимание большинства представителей молодежи переключается на удовлетворение своего узкого «эго» (через мелкий бизнес, функции клерка и т.п.) и плотских вожделений.
Заведомо тупиковыми (поскольку либо ничего не говорят о Боге — цели и источнике бытия, либо ненавидят Его, либо спекулируют на Его имени) по своим последствиям предстают все исторические и современные молодежные отрешенно-эскапистские и бунтарские движения — хиппи, панки, металлисты, рокеры, эмо-киды, граффитчики, фрики, растаманы, готы, фанаты от спорта, нынешние молодежные политические течения, от либерально-демократических и прокоммунистических до неофашистских и ультранационалистических, а также бесчисленные оккультные и религиозные секты. Исключение могут составлять лишь патриотические и христианские молодежные движения, однако надо еще очень хорошо присмотреться к их тактике и стратегии, чтобы сделать правильные выводы о степени их целесообразности и о подлинном содержании их деятельности. Ведь под видом христианской организации вполне может функционировать какое-нибудь теософское оккультное сообщество или что-нибудь еще — заманчивое и комфортное, но ко Христу никакого отношения не имеющее.
Примеров — много.
Не желая поначалу жить по лжи, но быстро растратив, тем не менее, свой смутный протест во всяких страстях и сумбурных исканиях, значительная часть молодежи рано или поздно совлекается или в организованную специально для нее и выгодную циничным и нечистым политикам социальную и псевдокультурную деятельность, или — в основном — в развлекательную сферу эстрады и рока, где теми же сильными мира сего поощряется удовлетворение ею самых низменных физиологических инстинктов. Цель здесь одна: искоренить во всякой юной душе естественную тягу к добру и свету, подчинить законам царствующего в мире зла.
Так молодежь становится жертвой грубого обмана циничных властей предержащих и финансовых магнатов, которые, управляя податливым и неискушенным молодежным сознанием, неотступно внедряют в него нужные для поддержания своего господства установки на бездумье, духовную апатию, поклонение мамоне, чувственные удовольствия и необузданную дикую похоть.
Развращенная, жадная до удовольствий и денег молодая толпа хорошо управляется сверху. Отсюда — нынешние завалы порноэротики по ларькам столицы и «интим-шопы». При Талькове этот процесс только начинался — но поэт уже вполне отразил тематику «порно» в песне «Метаморфоза».
Отсюда — видеокассеты «Кама-Сутра» в городских газетных киосках и специальная периодика для подростков типа журналов «Cool» или «Cool-Girl», в которых помещаются фотографии «занимающихся любовью» юношей и девушек. Большие люди хорошо знают, что делать с лишним и нелюбимым населением: почти ничто так не способствует деградации человека и выработки в нем психологии раба, как повсеместная пропаганда разнузданного секса и гнусных извращений.
Морально разложившаяся молодежь — активный потребитель спиртного и наркотиков; опустившиеся девушки десятками тысяч идут на панель обслуживать дельцов и разрастающихся как вирус СПИД любителей порнобизнеса (многих растлившихся девушек продают в зарубежные бордели под именем «наташ»); пропаганда извращений множит ряды молодых «геев» и лесбиянок, которые потакают скотским порокам безнравственных богатых проходимцев, мафиози, воров и теневиков. Энергия молодежи эксплуатируется на различного рода сомнительных частных предприятиях, в непроизводительных деловых и финансовых кругах, в развлекательном шоу-бизнесе.
В результате «поколение будущего» стремительно развращается, звереет и тупеет. Молодые люди становятся полностью равнодушными к традициям своего народа и сливаются в пошлую, агрессивную, космополитическую толпу, где безраздельно царит смрадный грех. И для нераскаянной толпы этой, для каждого ее обезличенного участника, почти невозможным становится принятие Евангелия, желание освободиться от греха, спасение во Христе.
На отечественной эстраде, где начал работать поэт Игорь Тальков, уже активно осуществлялась — прямо и косвенно — общая идеология религиозно-синкретического мирового движения «New Age» и Эры Водолея применительно к России — процесс по унификации «различных путей духовности» путем выработки «единой религии», основанной на смертельной вражде к традиционному укладу жизни когда-то просвещенных светом Святого Евангелия народов Земли — потомков яфетидов, семитов и хамитов. Все это ныне воплощено в осуществляющейся стратегии мирового глобализма.
Нечто подобное происходило в свое время в США, государствах Западной Европы и у северных соседей России — в скандинавских странах: через эстраду у молодежи воспитывали протест против буржуазной (т.е. христианской) морали, призывали к свободе от условностей, от косности, лжи старшего поколения, к уничтожению свода «отживших» ценностей — брака, семьи, «ханжеского» приличного поведения, иерархии социального соподчинения, влияния и авторитета христианской Церкви.
Переняв интернациональную эстафету по дезориентации юношества — на этот раз русского — современная «отечественная» рок-эстрада и ее популярные монстры взяли на вооружение все идейные составляющие антихристианских молодежных движений Нового времени. Смысл появления «звезды» на сцене ныне принципиально заключается исключительно в том, чтобы напрячь, «зажечь», наадреналинить публику и разбередить подавляемые совестью подсознательные инстинкты бунта, сексуального насилия и жестокости.
В духовном смысле современная светская эстрада направлена на то, чтобы изгнать традиционные христианские религиозные начала из душ современных людей, лишить их покаяния, видения своих грехов, стремления к единству с Богом, желания чистоты, целомудрия и святости.
И в прежние советские десятилетия эстрада была в основном направлена на то, чтобы обезумить и опошлить людей. Вспомним юморины, КВНы и викторины, бездумные капустники и Сатириконы, уводящие от серьезных размышлений над целью и смыслом жизни, пошловато-сексуальные «кабачки 13 стульев», дешево-лирические песни эпохи брежневского застоя («Нужна ваша молодость, нужны ваши мускулы, чтоб рельсы прокладывать в таежную даль...», «Стоп-стоп, люди, остановите этот ритм! Стоп-стоп, люди, танцует девушка с другим...»)! Какая же, по существу, отравленная пища была здесь уму, какая печаль и безысходность ложилась на сердце человека, тоскующего без Бога и Евангельского света!...
Напрасно говорят, что легкие песни и юмор активно помогали думающим людям выжить в условиях бесчеловечного тоталитарного режима. Это — иллюзия. Может быть, внешнее облегчение они временно и приносили — но лишь как некие суррогаты действительности, как тот же по-марксистки понятый опиум. Единственным условием подлинного, выживания человека в этом мире является воспитание его в спасительном страхе Божием: в любви к Господу, Его Церкви, примирению с Ним и ненависти ко всякому греху.
А чего стоил тот советский юмор, а также «эзопов язык» тогдашней сатиры, полностью показывает нам сегодня их дегенеративное, но закономерное детище — постперестроечная эстрада, юмористы которой окончательно погрязли, а теперь уже почти полностью захлебнулись в вырожденческом генитальном и «треугольном» сленге.
Ныне россиян, так же, как советских граждан — комлозунгами, — вдохновляют пресловутым плюрализмом и «толерантностью». На деле же мы видим нечто иное: угрозу окончательного расчленения страны, духовный разброд и шатание, колоссальные внешние долги, хищение госимущества, остановившиеся предприятия, тлеющая война на Кавказе за мамону нефтебакса, трагический грузино-абхазский конфликт, со скрипом и подчас явным нежеланием (до сих пор!) возвращаемые по местам в собственность Церкви захваченные когда-то соввластью у нее же храмы, засилье богатых иностранных проповедников, миссионеров и оккультных сект самого разного пошиба; и — набирающий обороты процесс государственного масштаба по планомерному растлению молодых граждан через их «сексуальное просвещение» и «половое воспитание».
Современная эстрада под эгидой рока деятельно осуществляет процесс дехристианизации и нравственного опрощении русского юношества, напрочь отучая его думать о Боге и об Отечестве. Глядя на скачущий по всей стране легион молодых и по-бесовски бесстыжих эстрадных «девочек» и «полумужчин-полуженщин», наших «маней-ваней», все больше и больше уподобляющихся участникам древних оргиальных мистерий, еще раз приходишь к выводу, что на наших глазах через разврат происходит отторжение целого поколения молодых людей от духовных традиций православия с его жизнеутверждающими нормами чистоты, целомудрия, святости и здравым чувством гражданской ответственности за настоящее и будущее страны.
Эстрадные песенные исполнители последнего времени почти полностью сменили музыку и слова на неистовый рев, перешли на животные звуки и душераздирающие ритуально-сексуальные и ритмические эффекты, на патологически бесстыдные телодвижения, полные торжествующей пошлости и агрессивной похоти.
Торжествует символика из дьявольских рогов, сатанинских и каббалистических знаков, и все время навязчиво демонстрируется половая «нетрадиционность». Мужчина в юбке с рюшками и пошлейшей женоподобной речью стал навязчиво-властным атрибутом ТВ.
Так эстрада превращает поддавшихся ее влиянию молодых людей в психически неполноценные, морально ущербные и сексуально-разнузданные и при этом чрезвычайно жадные на деньги существа. Да, они уже никакие не граждане. Им, совокупляющимся и подколотым, все «по барабану» — и Родина, и отеческие гробы, и народное горе, и честь сестры, и нагота отца, и нужда матери. Народ, состоящий из подобных полулюдей, исторически обречен на дегенерацию и последующее истребление или самоуничтожение по всем вековечным библейским духовным и общежительным законам.
Игорь Тальков, работавший в удушающей атмосфере эстрадного окружения, был человеком тонким, лирическим, с открытой душой, с любовью к миру и людям. В юности он, как и большинство из нас, пропустил, должно быть, через себя энергетический заряд советской и зарубежной фантастической литературы, и хаотический поток разного рода псевдодуховных обрывков оккультных концепций, где фигурировали и Космос, и астрал, и внеземные цивилизации, и Космический Разум, и Сверхпространственные тоннели, и пробитые силами зла инферно-барьеры, и психополя. Однако вся эта терминология применительно к Талькову (она присутствует в его книге «Монолог») была скорее всего внешней, наносной, и со временем, по мере духовного роста поэта, постепенно исчезала из его творчества, освобождая место для принятия Христа. Идеалом Талькова стал не сверхчеловек, к культу которого так стремится сейчас весь современный и «крутой» мир молодежи, подхлестываемый фантастами, ницшеанцами, неофашистами, язычниками всех мастей, фанатами спорта, извращенцами, модельерами, материалистами — всем уродливым войском сторонников грядущего Антихриста, — а именно Господь Иисус Христос.
Об этом поэт неоднократно открыто и говорил, и писал.
По настроению своей души и сердца Игорь был близок к православию (вся семантика его зрелых песен построена на нравственных христианских принципах), хотя и сказал как-то в одном из ранних интервью, что в Бога верит, но в Церковь не ходит, так как Бог — у него в душе. Однако родные свидетельствуют, что на гастролях он почти всегда приходил в тот или иной местный храм. А крещен он был еще в детстве. Другое дело, что он, по стечению обстоятельств и в силу личной суеты, так и не успел по-настоящему воцерковиться.
Достойно внимания, что его самые родные люди — мать и старший брат — стали постоянными, активными и весьма уважаемыми членами московских православных приходов. После трагической смерти Игоря они — и прежде всего мать поэта — через Святую православную церковь и живое участие духовника сумели преодолеть свое по-человечески страшное горе и обрести великий смысл жизни во Христе.
Кстати, рискованная формула «бог в душе» давно уже стала достоянием культурно-эстрадной космополитической элиты. Путано исповедуя ее на словах при разных обстоятельствах, она, элита, конечно, ни в какого Бога не верует и над Ним откровенно смеется. Просто ею найдена удобная формулировка, позволяющая с полной безответственностью относиться к религии и Богу, жить как хочешь — и не отказывать себе при этом ни в каких страстях и греховных удовольствиях.
Это только в Церкви — духовная дисциплина, контроль через Таинство Исповеди за духовной жизнью человека, да еще и обязательная молитва, наряду с участием в службе, постом, телесной чистотой, целомудрием и деятельной любовью к ближнему.
Понятное дело, эстрадный бомонд в силу своего греховерчения отстоит от церкви так же далеко, как какая-нибудь запредельная галактика в созвездии Рыб — от Земли. А что касается «бога сердца», то, как показывает опыт, он ровным счетом ничего от человека не требует, ни к чему его не призывает, всему потрафляет и на все закрывает глаза. Удобный карманный языческий бог-талисман, ничего более.
Но Игорь Тальков был всегда требователен к себе, никогда не возносился до небес в тщеславии и гордыне, хотя и пользовался известностью и славой; напротив, он был неизменно самокритичен, над собою часто иронизировал и работал на износ. Эта требовательность, иногда вплоть до суровости, удивительным образом сочеталась в нем с душевной тонкостью, любовью к людям и природе.
Да, в его творчестве встречается настораживающая христианина синонимическая пара: Белая Сила — Космический Разум. Но, скорее всего, он подспудно подразумевал при этом Бога. Это ощущение рождается при более близком знакомстве с его жизнью и литературной деятельностью, питавшимися традициями остаточного христианства прошлого, растворенного в наиболее светлых реалиях советской культуры и быта.
Не исключено, впрочем, что в сферу знакомств Игоря Талькова входили когда-то и экстрасенсы, тайные и явные: они ведь чрезвычайно любят паразитировать на известных людях, афишируя через них себя, свои «ауры», «энергии» и получая немалую прибыль от наработанной таким образом известности. Например, одна из самых знаменитых экстрасенсов была на его похоронах... и даже называла его «братом».
Такие люди вполне могли оказать определенное духовное влияние на поэта, используя его богословскую неосведомленность и активно-эмоциональное неприятие социального зла.
Отсюда, скорее всего, и появился оккультно-терминологический налет в авторском предисловии Талькова к книге «Монолог» и в некоторых его стихах. Правда, возникает вопрос: не поработал ли не в меру ретивый редактор над книгой популярного поэта и певца? Такое случается достаточно часто.
Игорь Тальков рос, как и все поколение семидесятых, в душной обстановке бытового социализма с павликами Морозовыми, мумифицированным Ильичем, пятилетками, противостоянием двух идеологических систем. На его слуху был первый полет в космос и коммуналки, хрущевская «оттепель» с кукурузой и «пять-в-четыре», «выполним-перевыполним» со встречными планами и «Архипелаг ГУЛАГ» А.И.Солженицына, феномен В.С.Высоцкого и литература андеграунда, которую, прозрев, мы называем сегодня упадочной, весьма лживой и пошлой — а тогда она казалась нам великим даром, гласом свыше, как и передачи Би-би-си, «Немецкой волны» из Кельна и «Свободы». А как же иначе — ведь они, эти радиоголоса, смело выступали издалека против ненавистного нам богоборческого коммунизма, ратовали за узников совести. Где нам было знать, что там был холодный политический расчет: через коммунизм дискредитировать огульно все прошлое страны — ее царей, монархию, Церковь и народ. Как показывает время, не коммунизм им не нравился, а Россия как таковая.
В отличие от большинства молодых людей своего времени, Игорь достаточно рано проявил целенаправленный интерес к подлинной истории России, к ее трагическому прошлому и беззаконной эре большевизма:
Листая старую тетрадь («Россия») |
Эта песня произвела переворот в сознании многих соотечественников. Игорь серьезно занимался самообразованием, читал историческую литературу. Тонкий лиризм, характерный для души любого настоящего поэта, стал у него неизменно сочетаться с социальной болью и гневом по поводу всего происходящего в стране Советов. На его сердце легли первые незаживающие душевные раны.
Но не сразу приходит прозрение — и даже самая последняя гражданская песня Талькова «Господин президент» содержит в заключительном куплете некую духовную и политическую наивность, исток которой — недостаток информации и молодость поэта.
Дар духовного разумения, способность различать добро от зла ниспосылается человеку лишь постепенно, в результате христианского образа жизни в Церкви. В святоотеческой литературе этот дар признается за один из высших и наиболее труднодостижимых.
| Верит в Вас как в Бога Изможденная страна, Коммунизмом пораженная, Очнувшаяся от сна... |
Здесь допущена натяжка при сопоставлении Творца и творения — человека; впрочем, в демократической среде тех лет облик Президента и впрямь приобрел почти иконографические черты. Но в любом случае, поэт был искренен и не шел на поводу политической конъюнктуры.
При становлении христианского начала в жизни Талькова характерен неслучайный — в жизни ведь ничего не бывает случайного — эпизод с крестом, который поэт нашел однажды в заброшенном подмосковном храме Усекновения главы Иоанна Предтечи (вспомним, что смерть Игоря пришлась на 6 октября — праздник Зачатия святого Пророка) и принес с трудом домой, сгибаясь под его тяжестью, чтобы спасти святыню от дальнейшего осквернения и когда-нибудь в будущем вернуть ее восстановленному храму. Путь православного человека проходит в борьбе с греховными искушениями, которые всегда многократно усиливаются в жизни тех, кто стремится жить не по лжи.
Примечательный факт: несмотря на все издержки эстрадной суеты с ее бесконечным нервным напряжением и скандалами, поэт, в отличие от десятков тысяч своих безвольных мужчин-соотечественников, не развил в себе пристрастия ни к спиртному, ни к наркотикам.
Поэты испокон веков воспевают красоту женщины. В творчестве множества российских поэтов также на все лады прославляются бесчисленные незнакомки и подруги, первая любовь (вместе с двадцать первой) и падшие женщины — тонкие, всё чувствующие, всё понимающие (в отличие от нелюбимых жен), незаконно, но страстно любимые. В стихах и песнях подобного рода светские лирики поэтизируют и оправдывают свои греховные эротические переживания, придавая им вселенскую значимость, самоценность. А ведь если вдуматься (и вслушаться), почти сплошь и рядом речь идет только о таких личных встречах и дурных романах, которые однозначно калечат жизнь, нравственность и психику, поскольку воспеваются тривиальные блудные переживания и прочие вариации на тему похоти.
У Игоря Талькова, конечно же, тоже есть цикл любовной лирики. И хотя среди песен этого цикла есть такие, где он отдал дань общему поветрию («Она танцует в Сан-Франциско, я пою в Москве», «Моя любовь», «Память»), — в большинстве преобладают грустные и покаянные мотивы («Милая») и подспудно звучит мысль о том, что на чужом горе никогда не построить личного счастья («Ты опоздала»).
Вообще в лирике Талькова рассеяна осенним ночным Млечным Путем тихая грусть, которая сродни вечному стремлению к чистой высокой любви, не знающей ни предательств, ни обмана («У твоего окна...», «Странница в ночи»). Как часто поэты создают в воображении и воплощают в строках такой идеал любви и дружбы, который навсегда остается недосягаемым и для них самих, и для их окружения! Оттого и страдает творческий человек, не находит себе места: всё не так и все — не те («Туманные дали», «Чудак»).
Все вековечные вопросы, безжалостно лишающие нас на земле покоя, в том числе и проблема высокой и нетленной любви, находят свое разрешение только через религию, в живой связи с Источником любви — Богом. Но как трудно поэту сделать решительный шаг к этому пониманию! Эго и талант так увлекают, так завораживают...
Тальков, постоянно помня в душе о Христе, не соскальзывает в пошлость. Искренне радует его отношение к жене: «Рядом со мной, — пишет он в “Монологе”, — женщина, которая роднее и ближе мне всех когда-либо окружавших и окружающих меня. Она не похожа ни на одну из придуманных мною, но она достойна большой и настоящей любви. Порой мне кажется: та, что я искал за горизонтом, всегда была рядом, только я этого не замечал. Успокаиваюсь одним: наших отношений никогда не касается обман» (выделено мной — автор).
Протестуя против «совков» и безбожного социализма («КПСС», «Кремлевская стена», «Стоп! Думаю себе...», «Дед Егор», «Товарищ Ленин, а как у Вас дела в аду?» «Я в детстве был примерный мальчик»), против советской рутины и обезлички, Тальков свое искреннее гражданское возмущение и духовное неприятие происходившего соединяет с выражением симпатии к Церкви, но делает это иногда опять-таки в несколько наивной форме — снова, как и в случае с Президентом, сочетая несочетаемое — на этот раз Церковь и рок:
| Но как же всем им плохо стало, А завуч просто занемог, Когда я в руки взял гитару И начал шпарить в стиле «рок»! | Читать неправильные книги Я стал тайком по вечерам, На дискотеке лихо прыгать И посещать на Пасху храм! |
Да, часто молодежь поступала именно так — в знак протеста — но, думается, не по глубоким идейным соображениям, а просто потому, что раньше этого делать было «нельзя».
Однако рок и храм — понятия несовместимые. Деструктивная музыка рока имеет в своей глубине оккультно-шаманские проявления мрачного люциферианского образца. С этим мы сталкиваемся в творчестве групп «Rolling Stones», «Black Sabbath», «АС/DC», «Led Zeppelin», «Venom», «Black Metal», «Slayer» и множества современных интернациональных групп-близнецов, в том числе и подражательных российских.
Богохульство, культ-обожествление исполнителей, которых кощунственно называют «рок-иконами», антихристианская направленность, кичливость, гордыня, бунтарство, нигилизм, необузданность, сквернословие, расхлябанность, пропаганда наркотиков и алкоголя, убийства и самоубийства, оккультизма и садизма, «снятие сексуального напряжения и половой подавленности» — и, наконец, буйный сатанизм, — все это органические составляющие подлинного рока. А главное из них — провокация на насильственный секс, наркоманию и культ демонизма. Знаю, есть некоторые православные батюшки, которые стремятся оправославить рок, но это абсолютно то же самое, что совокупить жабу с розой. А вот «орочить» христианство они вполне могут. Не по злому умыслу, конечно, а по некоей горделивой упертости и поразительному духовному неведению. Святых Отцов-то сейчас мало кто читает — даже из тех, кому их читать положено...
Рок, будь это так называемый «мягкий» или «тяжелый» наряду с их нынешними производными вариантами, — это всегда одна и та же по содержанию, хотя и многоуровневая по форме, ритмическая музыка для тела, для низменного душевного и эротического сексуального возбуждения. Воздействуя через ритм на моторику (двигательные процессы) и настроение, эта музыка (через аппаратуру, усиливающую звук до рева сверхзвукового истребителя — что приводит подчас к непоправимым дефектам слуха у публики и ее частичному зомбированию) вырабатывает в людях коллективный гнев и агрессию, спонтанно выливающиеся в насилие.
Порожденный роком комплекс насилия и разрушения усугубляют наркотики, которые «дарят» фанам рока «расширенное сознание» и «способность получать удовольствие от тела в максимальной степени» — в новых, как грубых — варварских и жестоких, — так и утонченных формах.
Кстати, в творчестве любимых многими (в том числе и некоторыми российскими христианами, особенно в возрасте 40-50 лет) «Beatles» можно найти почти все вышеперечисленные слагаемые. Поэтому нашим доморощенным и неискушенным битломанам не следовало бы (хотя бы уже сейчас, в преполовении лет) «отключаться» на волне сладостных мелодий и чувственных ритмов какого-нибудь «Imagine», который, кстати, снова стал песенным клипом глобалистов («Представь себе, что Рая нет / Станет намного легче, если ты это выяснишь.../ Не существует никакой религии...») или психоделического (т.е. включающего в себя наркотические образы) диска «Sgt.Реррег», а стоило бы хоть немного поинтересоваться содержанием прослушиваемых песен. В том числе и кощунственной текстовки перманентного хита «Rasputin» в исполнении Bony М. Но для этого нужно было с детства иметь страх Божий, воспитываться в живой христианской традиции и, конечно, лучше учить английский в школе и в институте, а не прогуливать занятия.
Но вернемся к упомянутой выше песне Талькова. Тот, кто «лихо прыгает на дискотеке» — на одной из самых криминогенных и болевых точек общества, где молодежь стадным образом «оттягивается», бередя в себе подавленные половые инстинкты — а потом запросто «посещает храм», — рискует просто разорваться изнутри на части от гексогенного эффекта соединения противоположностей. В лучшем случае он сделает из Христа хиппующий (а то и панкующий) персонаж с «богословским» багажом героя рок-оперы «Jesus Christ Superstar», который говорит (если удосужиться перевести его на русский язык) совершенно противоречащие Евангелию вещи, бунтует против Бога Отца и при всем при этом даже еще более беспомощен, чем булгаковский Иешуа Га-Ноцри из «Мастера и Маргариты».
Любители рока ни за что не задержатся в Церкви, ибо абсолютно все, что в Ней есть, будет выталкивать их, как Марию Магдалину (Египетскую — испр.И.И.) до покаяния, вон из храма — если только они не сделают волевой, решительный, бескомпромиссный и принципиальный выбор, чтобы решить, с кем они хотят быть здесь, на Земле, и в вечности — с косматыми бесами содомии и насилия, невидимо скачущих на рок-звездах прямо на сцене во время концерта-шабаша, или с великим Христианским Богом, Который не терпит разврата и грязи.
Обо всех этих «тонкостях» (а духовный мир — это сплошные тонкости: чуть ошибся — и уже под ногами что-то с треском рвется и проваливается, и ты вверх тормашками летишь в пропасть) Тальков, может быть, и не знал. Ему, профессионалу эстрады, рок был привычен, как хлеб и воздух. Через рок поэт самовыражался, им зарабатывал на жизнь.
Однако выбранный им жанр эстрады всей своей темной сущностью не принимал и отторгал само творчество поэта, призывавшего к Богу, добру и свету, стремившегося к созданию высоконравственной жизни на Родине и единению людей на почве идей дореволюционной России. Многие песни Талькова были так же несовместимы с законами эстрады и ее общим гоморро-содомитским направлением, как монархия — с космополитизмом, святость — с грехом, вера — с безбожием и девственность — с пороком.
Как бы там ни было, а именно на такой эстраде работал и творчески общался со своей аудиторией Тальков. И вот, вместо того, чтобы растлевать нашу несчастную и вконец одурманенную молодежь, вместо того, чтобы пропагандировать со сцены эпатаж, глумливость, цинизм и разврат, Тальков стал действовать в совершенно ином направлении. Его песни, в отличие от прежней эстрадной баланды и сивушного пойла, несли людям светлую надежду, смягчали сердца, говорили о добрых и вечных чувствах, призывали к активному противлению злу и пробуждали сочувствие к миру духовному, к Богу. Тальков стал исполнять талантливые, человечные, лирические, совестливые и пробуждающие от мертвой социальной спячки, а затем и социально-политические песни, содержание которых вошло в мощный диссонанс с эстрадными правилами игры.
Идеи песен Талькова, с одной стороны, и используемые им приемы и средства рок-экстрады, с другой, образовали непримиримый антагонизм. В этом таилась большая опасность для самого исполнителя.
Нельзя говорить о духовном на волне эмоционального накала и взвинченности, крика, душераздирающих звуков и какофонии — всего того, что составляет само существо рок-музыки. Для вечных и библейски значимых тем, для того, чтобы принести понимание всего происходящего в мире, в свете Истины — Христа — необходимы принципиально другие средства: церковное покаяние и очищение, покой и тишина, мир в душе. Музыка, ведущая к духовности, должна быть основана на высокой духовной гармонии, призывающей к сокрушению сердечному по поводу своих личных несовершенств, покаянию и исправлению себя через соблюдение известных заповедей Христовых. А воздействие рока все равно сведет даже самые благие призывы к недолговечным эмоциям и нервической экзальтации.
В последние годы жизни и непосредственно перед своей гибелью Игорь Тальков уделял повышенное внимание гражданской тематике — его песни открыто обличали «перестроечных комсоргов», задавали опасные вопросы, призывали к сопротивлению лжи.
...Вот группа Талькова исполняет песни «Россия», «О бывшем подъесауле» или «Покажите мне такую страну»:
Покажите мне такую страну, ...Покажите мне такую страну, Покажите мне такую страну, |
Насчет погон: и такое было. Власть, стремившаяся уничтожить Православие, вполне естественно использовала все свои колоссальные агентурные возможности для проникновения в церковные структуры.
Укажем еще раз, что вся специфика эстрадного действия применительно к молодежной аудитории заключается в том, чтобы максимально «раскачать», «завести», «раскрутить» праздную публику, заставить ее «тащиться» и «отрываться», выпустить наружу темную энергию и направить ее во вне — рушить ряды кресел, бить охранников порядка, а потом и друг друга, увечить вагоны электрички при возвращении домой, совершать тут и там акты насилия. А стратегическая его цель — сделать ненавистными для юноши и девушки самую мысль о выполнении заповедей Христовых, дарующих страх Божий, добрую нравственность и наказующих всякого рода зло и произвол низменных страстей.
А тут — возникает совершенно противоположный эффект, и сердце слушателей невольно сжимается от щемящей ностальгии по героике белогвардейского движения в его лучших проявлениях (и в этом движении, как показывает внимательное изучение, было далеко не все идеально), от неприятия разрушительной революции 1917 г., а главное — утверждается наша ответственность перед Всевышним за каждый шаг и вздох. После таких песен публика мало-помалу начинает превращаться в думающих людей с правильными симпатиями и антипатиями.
А вот 1991 год. В зале звучит песня Талькова, с которой он и отошел впоследствии в мир иной — туда, где всякая жаждущая правды крещеная душа надеется на вечное упокоение:
Господин президент, Хватит! |
Сказать такие слова публично в то время (да и сейчас) — настоящая гражданская акция и самопожертвование. Эти слова — не сглаженные аморфные рифмы, не безликие и ни к чему не обязывающие обличения кого-то далекого, абстрактного и потому совершенно безопасного. В этой песне все конкретно, сжато и предельно обострено. Прослушав ее и дойдя до состояния экстаза, зрители — тем более, что они представляют собой молодежь, которую во всем мире именуют радикальной — начнут искать эмоциональной разрядки, чтобы снять чувство зреющего протеста. Но вместо видавших виды клубных кресел и многострадальных вагонов тех же подмосковных электричек объектами массового недовольства на этот раз вполне могут стать уже банки и телестудии, казино и притоны, теневики и наиболее одиозные журналисты.
Да, выпущенная на улицу и социально сориентированная толпа молодежи готова поначалу крушить на своем пути все что угодно — об этом свидетельствуют сегодня, в частности, хулиганствующие фаны «Спартака», «Динамо» и «ЦСКА». Но в поведении этих болельщиков — аморалка с налетом уголовщины, а вот тысяча-другая молодых людей, у которых в памяти гремит «преступник... по левое плечо!» — куда они пойдут по окончании концерта? Страшно и подумать. Не исключено, что направятся прямиком в «Горбачев-фонд», который, как утверждают некоторые источники, по каким-то причинам деятельно озабочен формированием новой мировой религии. Впрочем, тогда его, Фонда, кажется, еще и не было. Но это, впрочем, не важно — важен сам принцип.
Итак, проблема протеста против лжи в рок-н-ролльном исполнении остается навсегда неразрешимой. Как бы мощны ни были технические и психические средства воздействия рока, его сущность, как уже было сказано,— инфернальная, дьявольская, поскольку будоражит в нас сугубо плотское и греховное, агрессивное и разрушительное. А толпа — пусть даже и хороших людей — все равно есть толпа, соединенная временным стадным чувством, и пар (даже социальный) из нее все равно быстро выйдет, улетучится: люди побегают по улицам, поколобродят малость и разойдутся, разбив, быть может, «для порядка» пару-другую витрин в каких-нибудь злачных ночных заведениях.
Толпа всегда ждет моментального результата. И если он не наступает, то весь ее пыл и первичный напор тотчас обращаются в растерянность, страх или апатию.
Поэтому рок-эстрадные средства, пригодные лишь для того, чтобы довести людей до состояния экзальтации, транса или невменяемости, для настоящей борьбы с беззаконием и для созидания нормального и нравственно здорового общества никак не подходят: демоническая стихия рока неминуемо затянет публику к себе обратно.
Но кто-нибудь услужливо скажет, что, дескать, не так давно на Западе был создан именно «христианский рок» и что он очень помог многим молодым людям обрести веру во Христа. Так ли это?
Увы, все не так просто. Есть и социализм с «человеческим лицом». Но за подобными гибридами стоят лишь прожженное лицемерие и демагогия. Так называемый «христианский рок» — лишь закамуфлированная форма духовной атеизации и демонизации части молодежи, находящейся в религиозном поиске или колеблющейся в рамках той или иной христианской конфессии. Прикровенная цель здесь одна: музыканты должны со временем подменить пастырей, рок — богослужение, сцена — храм, а контактирующая с певцами аудитория — «молящихся». Ну, а звуковые и прочие технотронные средства рока на корню уничтожат самую возможность молитвы, превратив ее в развеселые или агрессивные «забойные» хиты.
И вправду, скажите, как может молиться христианин — любитель рока, если в голове его уже привычно громыхает, звенит и бахает наподобие тех оглушительных звуков, что то и дело деформируют наш слух из салонов пролетающих мимо нас иномарок?
«Религиозные» рок-фестивали в Нидерландах, Германии, Швейцарии и Австрии — явления той же серии, что и упорные попытки наших современных доморощенных «православных» неообновленцев перевести текст богослужения Русской православной церкви со славянского на русский. Это всегда так: поначалу — требования «модернизации» языка, обрядов; потом на очередь встает задача сокращения времени службы и упразднения поста и исповеди, а затем, наконец, появятся «долгожданные» отечественные «рок-мессы», на которых разбитной примодненный «батюшка» с «клиром» уже ни по внешнему виду, ни по поведению не будут отличаться от какой-нибудь буйствующей эстрадной рок-группы.
Нормальные верующие при этом вытеснятся с помощью насилия и хамства — и заменятся на праздную и наэлектризованную публику, которой Христос без ударных инструментов и не такой «крутой», как Ози Осборн или Элис Купер, даром не нужен. А что это будет именно так, показывает вся практика современного западного христианства.
Организаторы подобных бесчинств заявляют, что все эти инициативы совершаются ими «по любви» — для привлечения в храм людей и молодежи. В действительности же последним — через вульгарное заигрывание с ними и откровенное потакание их страстям — совершенно однозначно внушается равнодушие, презрение и отвращение к основам христианской религии и ее подлинной духовности, которые требуют отнюдь не симбиоза и срастания с лежащим во зле греховным человеческим миром, а непримиримую борьбу с ним через искоренение в себе и в пределах своего окружения всякого порока и изъяна.
Часть верующей и ищущей Бога молодежи на Западе, болезненно реагируя на фальшь и ложь в религиозной упаковке (вдобавок ко всем прочим своим искушениям), в знак протеста уже почти совсем не ходит в храмы. Когда на их глазах духовные лица обмирщают церковную жизнь (вместо того, чтобы тянуть людей наверх, к Богу) ради удержания своей земной власти — какой угодно ценой — над душами «пасомых» — через замену молитв на тяжелый рок (а он и так есть в миру) и даже за счет отречения от слов Христа о том, что Царство Его не от мира сего через проповедь «добродетели» прибыльного бизнеса, кредитоспособности и материального комфорта как смысла духовного преуспеяния) — то видеть эту апостасию таким молодым людям часто не под силу, и они уходят в эзотерику, оккультизм, наркотики и грубые плотские развлечения.
Сегодня в Западной Европе можно лицезреть следующую удручающую картину — какой-нибудь модернистский храм, где еще вчера под сводами бойко разносились песни рок-команды (вместо церковного хора), становится пустым и заброшенным, исчезает соответственно платежеспособность за аренду помещения — и вот храм, по всем законам капиталистического рынка, идет с молотка на аукционе, и новый циничный и расчетливый владелец берет и устраивает в нем либо бассейн, либо выставку мотоциклов, либо еще что-нибудь в стиле «Союза безбожников» тов.Ярославского-Губельмана. Такой вот бесславный конец бывает у некоторых нынешних «инициатив», уводящих нас вовсе не в «светлое» будущее, а в мрачное прошлое типично совдеповского образца.
Игорь Тальков, в своих зрелых социальных песнях, выступил против идеологических законов эстрадного рок-жанра и стал неформальным социально-политическим лидером молодежи — у той невидимой черты, где спонтанно и порой стремительно вырабатываются стихийные импульсы общей любви и ненависти, радости и боли, гнева и мести. Однако в этой борьбе он поневоле использовал запрещенное оружие дьявола — рок, который практически не может служить добрым и созидательным целям, будучи принципиально разрушительным.
И тем не менее голос Игоря показался невидимым «прорабам перестройки», должно быть, слишком громким, а патриотическое влияние и личная независимость на фоне стремительного растущего всеобщего космополитизма и ломки национальных границ — попросту опасными и не вмещающимися в рамки стратегии «нового мирового порядка» на российском уровне.
Все это, с духовной точки зрения, и привело к выстрелу в сердце поэта. Божия кара неминуемо настигнет (если уже не настигла) скрывшегося исполнителя. Но кто стоял за преступником и готовил это убийство? — вот вопрос. Ведь что бы там ни говорили, а выстрел в Талькова произошел, конечно же, не случайно — он стал ответом со стороны идеологии новой формирующейся системы на усиливавшееся влияние поэта, который открыто творил крестное знамение на сцене перед многотысячной молодежной аудиторией, пел с любовью и болью о Родине («Родина моя // Нища и нема...») и исповедовал Иисуса Христа своим Идеалом для подражания.
Что ж, когда-нибудь время обязательно снимет завесу и с этой тайны.
Многие из православных высказывают мысль, что Тальков выжил бы, если бы вовремя покинул эстраду, воцерковился и продолжал в ином качестве все то же социально полезное творчество — а работу, заработок Бог ему всегда бы дал, потому что Господь всегда питает любящих Его и надежно защищает от всякого злого недруга, тяжелых обстоятельств и смертельной опасности. Тогда поэт, — продолжают эту благочестивую версию, во всем руководствуясь традиционной духовностью и христианскими нормами поведения, несомненно, создал бы под омофором Православной церкви самые настоящие шедевры и тем самым свел бы на нет все те непредсказуемые искушения, которые неизбежно навлекает на себя всякий человек, решивший разными средствами, в том числе и запретными, бороться с дьяволом в одиночку, на свой собственный страх и риск. Однако в реальности нужно все-таки исходить из того, что нам уже дано.
Рассуждая об Игоре Талькове, хочется от души попросить православных читателей не подходить к нему со строгими мерками, предназначенными для человека, с детства жившего в строгой православной традиции. Таких людей сейчас немного: русское православие и его границы катастрофически сузились, а большинство населения России относится к вере Христовой, как и раньше: либо как праздно любопытствующие, но, в общем-то, совершенно равнодушные язычники, либо с большими подозрениями, претензиями и амбициями (за которыми стоит собственная религиозная безжизненность, вялость и закоснелая личная греховность), либо как непримиримые идеологические враги (а таких, поверьте, хоть пруд пруди — может быть, не меньше, чем и в Октябрьскую революцию).
Игорь Тальков был светский человек и формально принадлежал к эстрадной элите. Но фактически в его душе, в его творчестве, лишенном духа конформизма, самопревозношения и всякой низости, активно раскрылось мужественное и непримиримое к общественному и духовному беззаконию начало, исток которого — всегда в Боге, заповедавшем нам чистоту, совершенство и святость.
Зная о душевных страданиях поэта, таланте и поисках его деятельного приложения, Бог, по всей видимости, допустил Игорю Талькову до эстрады (к которой он упорно шел), чтобы тот использовал ее максимально возможным образом через личное самопожертвование и заговорил с погибающей во грехе молодежью на понятном для нее языке, меняя одновременно ей при этом нравственные и социальные ориентиры, приучая серьезно думать о настоящем смысле жизни.
Конечной целью такого творчества была подготовка сознательного исхода молодежи из Египетского плена порабощающей ее сознание современной псевдокультуры и, в итоге, от самого рока и эстрады. Можно предположить, что именно таким был замысел Божий о поэте. Насколько Тальков осуществил его — судить Всевышнему:
Любой шаг к Истине дается с великим трудом и надрывом.
Нам же известно одно: Игорь Тальков, крещеный с детства, шел, как мог, в направлении Церкви и открыто, перед тысячами людей исповедовал Христа как свой великий и высший Идеал.
В жизни Игоря, как и у всякого живого человека, имели место ошибки, грехи, пристрастия и заблуждения. Но процесс осознания подлинного смысла жизни, нераздельного с Христом, также происходил в душе и творчестве поэта.
И его смерть, насильственная и неслучайная, его пролитая кровь за возрождение великой и православной России — были попущены Богом как ради нас, — поскольку гражданская смелость поэта, его самоотверженность и успешное преодоление страха перед могущественными беззаконием и злом, за которыми всегда стоит сам дьявол, явили нам достойный пример для подражания, — так и ради определения личной посмертной судьбы самого поэта — с тем, чтобы омыть перед Богом те его неисповеданные грехи, что случились с ним когда-либо от юности, неведения и общей человеческой немощи.
Конечно, убийцу Промысел Божий никак не оправдывает — участь стрелявшего в поэта страшна. Убийцы Царства Небесного не наследуют. Мы же призваны жить так, чтобы его гражданский подвиг прошел для нас не напрасно.
В наше время всеобщей социальной вялости, пассивности и политического инфантилизма мужское население страны, в том числе и православное, должно не рассматривать скрупулезно в микроскоп количество металлических украшений на одежде убиенного поэта, а быть от души благодарным таким героям за их реализованную готовность выступить на борьбу с нашим общим противником — дьяволом и его конкретными земными адептами — без колебаний и элементарной житейской трусости, которой так часто грешим мы с вами...
Всеведущий Господь знал о времени и часе грядущей кончины поэта и допустил ей, по неисповедимому Промыслу своему, свершиться именно в виде насильственного убийства. Смерть эта стала для поэта поистине мученической — за правду, за обличение зла и за незаурядное гражданское мужество. «Никогда ничего не бойтесь», — часто говорил он, обращаясь во время выступлений к зрителям и ободряя их...
Страдания умерших в мучениях за правду и за други своя имеют великую цену в очах Божиих. Ими страдалец не только омывает множество своих грехов, но и создает в обществе здоровую духовную закваску для прихода иных неустрашимых исповедников и борцов, для противостояния беззаконию, которое празднует свое торжество в этом преходящем мире.
Именно к таким людям принадлежал и сам поэт, всегда искренне болевший душой и сердцем за своих страдающих ближних — соотечественников «с забинтованными лбами» (символ духовной слепоты и растерянности, использованный им в песне с похожим названием) [скорее, этот образ имеет более простое объяснение, т.е. травма головы, полученная от соприкосновения с обществом тупых и своенравных полу-людей полу-зверей полу-машин — испр.И.И.]
Поэт целенаправленно шел навстречу Христу и созданной Им Церкви. В подражание Ему он стремился жить честно, открыто и прямо (и уже отчасти жил — сопротивляясь тому темному миру, который смыкался вокруг него), не идти на компромиссы с совестью.
Он искал правду в той России, которую мы самым преступным образом потеряли. Крещеный в Православии, он имеет отныне непостыдную надежду нашими устами молить угодников Божиих, которых он не всуе поминал в песне «Родина моя», чтобы Господь был милостивым к нему на Страшном Суде и простил ему все его человеческие прегрешения — за то, что поэт, несмотря на молодость, сумел возлюбить много и пострадал ради возрождения свободной и православной России.
В московском музее Талькова (Центр славянской письменности и культуры) много книг отзывов за разные годы. Все они заполнены словами неподдельного тепла и благодарности. Большинство оставляющих до сих пор свои записи — юноши, девушки и подростки.
Воистину за Игоря есть кому молиться.
Воистину есть кому продолжать сегодня его гражданский подвиг.